Тайны высшего света - Страница 126

126

– Ох, экспериментаторша… – тяжело вздохнул магистр. – И что же тебе всегда так везет-то… Просто погулять, и то без приключений не можешь.

– Да не в этом дело, Дейм! – Я оглянулась, чтобы увидеть его лицо. – Ты понимаешь, это же означает, что с помощью некромагии тоже можно лечить!

– Лишь возможно, – мягко заметил он и, развернув меня, сильнее прижал к себе. – Ты же так и не разобралась, а вдруг это действительно было какое-то проклятие? Тогда нет ничего удивительного в том, что ты смогла его вытянуть.

– Я знаю, но все равно считаю, что это был, скорее, сердечный приступ, а я смогла его купировать, – насупилась я. – Понимаешь, та тьма не была плотной, да и узора никакого определенного не имела, непохоже на проклятие.

– Может, ты и права. Но, прежде чем кидаться проверять свою теорию и пытаться лечить еще кого-то, я бы посоветовал тебе найти информацию о таких феноменах в библиотеке. Никогда не слышал, чтобы некроманты могли лечить, но не думаю, что это так уж невероятно.

– Почему? – удивилась я.

– Жизнь и смерть – две стороны одной монеты. Если целитель вполне способен убить своим даром, то почему некромант не может спасти?

Я задумалась.

– Целитель, единожды преступив табу смерти, теряет свой дар. А что же тогда некромант? Становится целителем? – напряглась я.

Дамиан рассмеялся.

– Нет, Касс, не переживай. Никуда твой новоприобретенный дар не денется. И утерянная магия целительства уже не вернется, – быстро разгадал он, о чем я подумала. – А вот по профессии лечить – пожалуйста.

Я неопределенно пожала плечами. Опыт работы в больнице показал, что я для этого слишком чувствительна. Сложно работать с людьми так близко, особенно с тяжелобольными. Да и за прошедшее время я поняла, что возиться в лаборатории в научных изысканиях по зельям и артефактам мне куда интереснее. Возможность врачевания некромагией – конечно, открытие, но это не значит, что я собираюсь заводить собственную практику по этому направлению лечения.

– Не хочешь? – проницательно заметил магистр.

– Не особо, – согласилась я.

– И хорошо, мне так спокойнее будет, – прозвучал неожиданный ответ. – А то твоих экспериментов я опасаюсь. Особенно вспоминая, в каком состоянии я тебя нашел после одного из этих лечений.

Да, причины опасаться у Дамиана действительно имеются. А ведь он еще не знает, какой я была после того, как накопители наполняла. И спасибо всем богам за это, иначе очередного скандала не миновать.

Разговор затих сам собой. Мы просто сидели на прохладном песке и любовались, как серебряная лунная дорожка колышется на волнах. Я грелась в теплых объятиях Бриара, слегка улыбаясь, когда чувствовала, что его горячие губы вскользь касаются плеча, затылка и шеи. Наверное, у меня уже навсегда ощущение такого легкого счастья будет ассоциироваться с соленым запахом моря и шуршанием прибоя.

– Пора, – донесся до меня сквозь пелену сонной неги слегка разочарованный голос. – Скоро рассвет.

– У тебя или у меня? – спросила, не открывая глаз и впитывая душой последние капли момента.

– У тебя, – и, поцеловав напоследок, меня отпустили. – Хорошего дня, – услышала я, когда уже растворялась в сумраке сна.

– И тебе, – шепнула в ответ.

Меня разбудил мягкий свет только расцветающего дня за окном и тихое шуршание Храна на кухне. С самого нашего приезда он негласно взял на себя обязанности кухарки и теперь с поразительной для существа, не питающегося обычной едой, настойчивостью пытался меня откормить. Поэтому каждое утро он вставал пораньше, чтобы придумать мне что-то новое и оригинальное на завтрак. Неизменным оставалось только апельсиновое варенье к чаю. Кое-кто очень запасливый наполнил кладовую десятками банок с заветной сладостью.

Я лениво потягивалась в кровати, предвкушая чудесный день. Сегодня пошел седьмой месяц моего самостоятельного проживания.

Сначала было очень сложно. Я не ошибалась, предчувствуя еще в замке, что нахожусь на грани помешательства. Потому что на четвертый день пребывания в новом доме я сорвалась. Причем найдя эти заветные банки с вареньем. Злость и отчаяние разом всколыхнулись в душе. Дурацкая банка одновременно символизировала и все хорошее, что у меня было в далеком детстве и могло быть в будущем. И я закатила глупую истерику. Разбила половину посуды, все зеркала, порезалась, горько проплакала несколько часов и отключилась, напоенная успокаивающим зельем.

Следующие три дня провалялась в апатии, отказываясь есть и разговаривать с Храном, который и ругался, и умолял, и угрожал, а я его словно не слышала. А на четвертый день кот пришел, лег рядом со мной и честно сказал, что больше не двинется с места и издохнет. Как существо магическое, он, конечно, в еде не нуждался и жил за счет моего существования. А я это существование с завидным упорством пыталась прервать.

На себя мне в тот момент было плевать, а вот Храна стало жаль. Он уже слишком много перенес, и вот так вот мучить его я права не имею, поэтому пришлось брать себя в руки и пытаться прийти в себя. Заставила себя встать, умыться и поесть. А там уже пошли домашние дела, обустройство в лаборатории, для которой мы решили использовать одну из дальних комнат. И постепенно эти хозяйственные мелочи захватили меня, отвлекая от ненужных мыслей. Не сказать, что это был последний срыв, но, несомненно, самый тяжелый из них. Последние три месяца они уже прекратились совсем.

Небольшой двухэтажный домик, подаренный мне Дамианом, был идеальным. Аккуратненький, с белым фасадом, бордовой черепицей на крыше и изящными кустиками роз во дворе. Но главное – с просторной верандой, выходящей прямо на берег уединенного залива. Честно говоря, посмотрев на это чудо, словно сошедшее с картины или открытки, я засомневалась, что домик Дейм покупал для себя и, как он сказал, давно.

126